Уже название отчета: «Права человека в Палестине и на других оккупированных арабских территориях» – выдает симпатии его авторов. Поскольку Газа тоже часть Палестины, то что такое «другие оккупированные арабские территории», если не собственно Израиль?
Комиссия ООН состояла из профессиональных правозащитников, в ней не было никого, мало-мальски разбирающегося в военной тематике и особенно вопросах антитеррористической борьбы. Словно признавая этот недостаток, комиссия ввела в свой состав полковника Трэверса, но он тоже по большому счету правозащитник, у него почти нет военного опыта.
Комиссия Голдстоуна получала «полную поддержку» от правительства ХАМАСа (стр. 6), и это несмотря на номинальную цель ее работы как расследование преступлений ХАМАСа. Это говорит о том, что еще до начала работы комиссии хамасовцев заверили, что сильно им перемывать кости не будут.
Мухаммад Срур, участвовавший в работе комиссии с палестинской стороны, был сразу же после этого арестован израильтянами из соображений безопасности. Вся работа комиссии в значительной мере строилась на показаниях террористов, как из Палестинской автономии, так и из ХАМАСа.
Выводы комиссии с самого начала были предопределены тем простым фактом, что события рассматривались только после июля 2008 года, когда было заключено перемирие (стр. 7). Естественно, что во время перемирия и до декабрьской эскалации по Израилю стреляли редко. В результате главное военное преступление палестинцев – ненацеленный запуск 8000 ракет по израильским населенным пунктам в течение последних девяти лет – в отчете упоминается лишь мельком.
Комиссия ООН установила невероятно высокий критерий преступного образа действий – «ограничения прав человека и фундаментальных свобод в отношении к стратегиям Израиля и действиям в контексте военных операций Израиля» (с. 7). Совершенно естественно, что любая военная операция подразумевает какие-то ограничения прав и свобод, и обвинить в этом можно любую армию мира. При этом комиссия предпочла не расследовать многочисленные случаи нарушения прав израильтян со стороны палестинцев, например запрет еврейским гражданам Израиля посещать районы, контролируемые палестинцами.
Обвиняя Израиль в военных преступлениях, составители отчета однозначно заявляют, что он «не претендует на достижение уровня доказательности, требуемого в уголовных судах» (стр. 9). В этом же абзаце отчет явно отказывает в презумпции невиновности государственным институтам, таким как Армия обороны Израиля, хотя и признает ее за частными лицами. В результате Израиль по умолчанию объявляется виновным во всех нарушениях прав человека в Газе без малейших попыток установить, так это или нет.
Члены комиссии являются сторонниками теории позитивной дискриминации. Израиль они обвиняют не только в запрете доставки грузов в Газу, но и в «непредоставлении» ей в достаточных объемах топлива и электричества (стр. 10).
Отчет вменяет Израилю в вину буферную зону на границе с Газой, которая якобы лишает палестинцев сельскохозяйственных земель (стр. 10). На комиссию не произвел впечатления целый ряд противоположных аргументов: что тот район находится в пустыне и непригоден для открытого сельского хозяйства; что палестинцы не любители этого вида деятельности, и даже в других районах Газы они почти не занимаются сельским хозяйством; что они уничтожили превосходные теплицы в Гуш-Катифе, когда оттуда ушли израильтяне.
В этом же параграфе упоминаются якобы «тяжелые» последствия от израильских операций для рыболовной зоны Газы, хотя очень просто установить факт, что рыбная ловля составляет ничтожную долю ВВП Газы. Зато в отчете полностью игнорируется очевиднейшая причина для ограничения рыболовной зоны – получения ХАМАСом оружия от Ирана.
Комиссия выдвигает разнообразные обвинения, даже не пытаясь подкреплять их фактами. Блокада Газы «ослабила способность… общественных служб, отвечающих за воду и другие нужды, реагировать на чрезвычайную ситуацию». На самом деле Израиль снабжал вражеское население водой беспрерывно.
Комиссия принимает за аксиому крайне спорный аргумент о том, что «Израиль продолжает находиться под обязательствами по Четвертому Женевскому соглашению… [согласно которому он должен] обеспечивать поставку продуктов питания, медикаментов, медицинского оборудования и других предметов для обслуживания гуманитарных потребностей населения Сектора Газа без ограничений» (стр. 10). За исключением нескольких нерешенных формальностей, Израиль закончил оккупацию Газы четыре года назад, и как любое суверенное государство не обязан открывать границу для пропуска транзитных грузов в какое бы то ни было другое государство. В нескольких конфликтах, учиненных членами НАТО, например в Ираке и Афганистане, оккупационные силы никогда не поставляли продукты и медикаменты «без ограничений» или в неограниченных количествах.
Если принимать это за аксиому, то конечно, Израиль виноват во всех преступлениях против человечества, и тут ни в каких разбирательствах просто нет необходимости.
Комиссия использует очень странный критерий достоверности – согласованность. Так, статистика погибших по версии неправительственных организаций предпочитается официальным данным Израиля, поскольку данные НГО «в целом согласованны» (стр. 10). Когда комиссия выражает «глубочайшую озабоченность» этими цифрами, она игнорирует тот факт, что НГО, в отличие от израильской разведки, не в состоянии отличать гражданских лиц от военных, в силу чего полностью зависят от данных ХАМАСа. А ХАМАС, естественно, многих своих погибших террористов записывает как гражданских. И при этом, что самое интересное, даже такая статистика жертв очень низка по стандартам реальных военных операций.
Удары по правительственным учреждениям Газы в отчете объявляются военными преступлениями (стр. 11). Безо всяких аргументов комиссия отвергает израильскую позицию, что эти здания на самом деле были военными укреплениями ХАМАСа. Для этого ей пришлось осуществить подмену терминов: Израиль говорит об ударах по «террористической инфраструктуре ХАМАСа», а комиссия возражает: эти здания «не имели непосредственного отношения к военным действиям». Но о каких военных действиях речь? Во время операции ХАМАС таковых действий не проводил; комиссия хочет сказать, что Израиль не имел права стрелять вообще ни по каким зданиям?
Комиссия объявляет преступлением даже то, что бойцы ЦАХАЛа стреляли по полицейским Газы – вооруженным и активным членам ХАМАСа (стр. 12). Мы видим очередную подмену терминов: по версии комиссии, эти люди представляют «гражданское правоохранительное агентство». Может и так, но ведь это не мешает им во время войны воевать на стороне ХАМАСа.
В отчете добавляется, что многие полицейские ХАМАСа, убитые в начале операции 27 декабря, не принимали участия в боевых действиях. И это совершенно естественно, потому что их убили в первые минуты операции и они просто не успели принять участие в боевых действиях. И далее комиссия делает блестящий ход – записывает в число гражданских потерь 240 убитых полицейских ХАМАСа!
Сам ХАМАС в отчете Голдстоуна называется ласково – «вооруженная группа» (стр. 12), хотя большинство западных стран официально считают его террористической организацией. «Возможно, палестинские бойцы не всегда позволяли адекватно отличить себя от гражданского населения», – говорится в отчете о террористах в штатском, запускающих ракеты из жилых кварталов.
Комиссия не нашла доказательств, что ХАМАС «вынуждал гражданских лиц находиться в зоне обстрелов». Но как быть со множеством видеозаписей, на которых ясно видно, как на крыше подконтрольного ХАМАСу дома сидит толпа народа? Здесь вступает в действие термин «вынуждать». Комиссия просто констатирует, что ей неизвестно, вынужденно они это делают или по доброй воле. Впрочем, это не имеет существенного значения, потому что по идеалистическим представлениям комиссии в такие цели нельзя стрелять ни в каком случае. И самое ужасное то, что Израиль действительно не стал уничтожать вражеские укрытия, защищенные человеческими щитами.
Комиссия не нашла доказательств, что ХАМАС использовал для военных целей мечети (стр. 12). Но как насчет опять-таки массы видеороликов, запечатливших взрывы в мечетях после удара израильской авиации? Увы, комиссия не рассматривала видеоролики на YouTube и не сотрудничала с израильской стороной, а палестинские свидетели, естественно, таких свидетельств не предоставили.
Не нашла комиссия доказательств и того, что ХАМАС использовал для военных целей больницы. Здесь снова все дело в определении понятия «военные действия». Авторы комиссии не оспаривают факт, что ХАМАС практически оккупировал больницу «Шифа», где размещался командный состав. Но комиссия ООН не полиция, она не может провести серьезное расследование на уровне полицейского, поэтому она просто не смогла установить, чем хамасовцы в больнице занимались – командовали войсками или просто прятались. Впрочем, укрытие личного состава тоже относится к понятию «военные действия».
Когда ХАМАС провоцирует уличные бои, он этим не совершает военное преступление, но лишь «неоправданно подвергает опасности гражданское население Газы». Когда же Израиль наносит удар по городским кварталам, он этим военное преступление совершает. Но разве Израиль не предупреждал жителей Газы о планируемых военных действиях по телефону и в листовках? Для комиссии это несущественно, потому что для населения такие сообщения «были неконкретными, в силу чего неправдоподобными» (стр. 13). Недоуменному читателю отчета остается лишь гадать, как еще конкретнее можно предупредить население, если армия прямо звонит по телефону и призывает покинуть зону военных действий. А ведь Израиль не ограничился телефонными звонками и дополнительно сбрасывал на крыши домов перед бомбардировкой легкие заряды в качестве предупреждения. Тут комиссия уже не может отрицать, что это предупреждение было предельно конкретно, но вместо этого она снова обвиняет Израиль в преступном нападении на мирных жителей. И ей неважно, что нападение подразумевает угрозу для жизни, а предупредительные заряды не способны даже ранить.
Комиссия считает доказанными обвинения, которые были опровергнуты давным-давно (стр. 14). В отчете упоминается удар по зданию БАПОР, чего не было, поскольку в непосредственной близости от него велись бои. Как о чем-то само собой разумеющемся сообщается о фосфорных бомбах. И нигде в отчете не говорится, что фосфорные заряды использовались исключительно для создания дымовой завесы, предупреждения и освещения. Члены комиссии сами соглашаются с тем, что это был не одиночный удар по беззащитному строению, а продолжительный бой: в отчете прямо говорится, что атака длилась несколько часов.
Отчет Голдстоуна превращает довольно высокоморальную операцию Израиля в бандитскую вылазку (стр. 14). Возьмем ситуацию с больницей «Аль-Вафа». ЦАХАЛ заблаговременно предупреждал жителей о готовящейся операции по телефону и в листовках, но они так и остались на своих местах. Вместо того чтобы обвинить ХАМАС в использовании живого щита, комиссия переносит обвинение на ЦАХАЛ, что он, дескать, недостаточно эффективно предупреждал об опасности. Затем ЦАХАЛ поджег близлежащие здания, чтобы выкурить хамасовцев из больницы – естественно, вместе с пациентами. Такая уловка, которую и военной операцией назвать сложно, преподносится как тяжелейшее преступление – нападение на больницу. Опора на источники, связанные с ХАМАСом, и отсутствие следственных возможностей предопределили результат: комиссия просто-напросто «не нашла доказательств военных действий» в больнице.
Здесь мы снова видим предвзятость отчета. ХАМАС – террористическая организация, и она не документирует свои действия. Следовательно, комиссия никогда не найдет никаких доказательств, что ХАМАС использует гражданские здания для военных целей; следовательно, ХАМАС в глазах комиссии всегда невиновен. С другой стороны, израильская армия документирует свои действия против гражданских зданий, и ее действия можно оправдать только при наличии доказательств, что эти здания использует ХАМАС, – а такие доказательства комиссии предоставлены не были. В итоге получается, что отсутствие у комиссии следственных возможностей полностью обелило ХАМАС, а Израиль, наоборот, сделало виновным во всем, что происходило в городских кварталах.
Отчет Голдстоуна отказывает уличным боям в критерии пропорциональности, что ставит его авторов в один ряд с самыми левыми, самыми либеральными военными теоретиками. В отчете говорится: «Запуск по меньшей мере четырех минометных снарядов с целью убить небольшое количество конкретных лиц в районе, где большое число гражданских лиц занимаются своими повседневными занятиями… не отвечает критерию… приемлемого уровня потерь гражданского населения в отношении к искомой военной задаче» (стр. 15). Поскольку террористов всегда мало, а рядом всегда есть мирное население, комиссия по сути предписывает воевать только врукопашную и запрещает любые нормальные военные операции вроде тех, что американские морпехи предприняли в иракской Фаллудже.
Отчет демонизирует ЦАХАЛ. Евреи не просто намеренно убивали мирных палестинцев, но еще и собирали их в определенных домах только с тем, чтобы разбомбить эти дома. Солдаты стреляли в палестинских мирных жителей, машущих белыми флагами, и запрещали медикам увозить их с поля боя (стр. 16). Отчет концентрируется на нескольких отдельных инцидентах и игнорирует массу случаев, когда бойцы ЦАХАЛа делали все возможное для спасения гражданских лиц. В результате у читателя предсказуемо формируется представление о евреях как кровожадных монстрах. По такому стандарту любую армию после любой войны можно смело судить за военные преступления.
Отчет Голдстоуна намеренно создает почву для гражданских исков против Израиля. Он отказывает военным в праве на ошибку и говорит об «ответственности государства Израиль за намеренное противоправное деяние» (стр. 16). Остается неясным, каким образом ошибка, допущенная в ходе сражения, может быть противоправной, и на каком основании она объявляется намеренной.
Авторы отчета рядятся в тогу законодателей. Поскольку фосфорные и стреловидные боеприпасы не запрещены, они понимают, что осудить Израиль за их использование не удастся. Тогда они поступают по-другому: призывают запретить эти виды боеприпасов, а Израиль обвиняют в их безрассудном использовании, безрассудство при этом следует понимать не иначе как преступное (стр. 17). К делу подшиваются показания врача, а жертв якобы имевших место фосфорных атак опросить никто не думает – еще бы, ведь таковых жертв и не существует.
Когда проблема отсутствия доказательств встает со всей очевидностью, комиссия оперирует голословными утверждениями, такими как использование Израилем обедненного урана и плотного инертного взрывчатого вещества (стр. 17). Кстати, это вполне могло иметь место, ведь и израильской, и американской армии нужно испытывать новое оружие. Однако странно видеть в официальных документах обвинения, не подтвержденные доказательствами.
Комиссия ООН не боится принимать решения в военной сфере (стр. 17). И в этой, и во многих других операциях Израиль намеренно бомбил гражданскую инфраструктуру, чтобы настроить население против ХАМАСа. Эта тактика хорошо себя зарекомендовала, и население действительно разочаровалось и в «Хезболле», и в ХАМАСе. Предприниматели часто финансируют террористические организации через налоги за защиту и составляют мощное лобби, которое тоже можно обратить против ХАМАСа, если разрушить их бизнес. Между тем в отчете авиаудары называются «беспричинными», в силу чего объявляются военным преступлением. Комиссия не задумывается, что несколько странно объявлять военным преступлением разрушение мукомольни.
Отчет активно прибегает к анонимным и недостоверным свидетельствам израильских солдат, собранным ультралевыми группами (стр. 18). Собственные расследования ЦАХАЛа показали ложность этих свидетельств, и левые особенно не возражали. В первую очередь речь идет об использовании живых щитов из палестинцев. Как это иронично: ХАМАС широко использует живые щиты, и это общеизвестно, но комиссия «не нашла этому доказательств»; зато ЦАХАЛ в этом обвиняется без всяких доказательств.
Комиссия осуждает израильтян даже за простые аресты подозреваемых палестинцев, потому что «собранные факты указывают, что ни один из гражданских лиц не был вооружен» (стр. 20). Это просто выдумка, поскольку комиссия в принципе не в состоянии выяснить, было ли то или иное лицо вооружено в определенный день девять месяцев назад. Мы снова видим подмену понятий: ношение оружия – достаточное, но не обязательное основание для ареста. Но ведь военные задерживали подозреваемых не просто как вражеских солдат, а с конкретной целью – пресечь их разведывательную деятельность.
Авторов отчета возмущают совершенно безобидные вещи. Так, израильтян обвиняют в том, что они помещали задержанных близко к артиллерийским позициям (стр. 20). Насколько близко, не уточняется. Израильтяне виноваты и в том, что раздевали и обыскивали заключенных-мужчин. Но как же иначе установить, вооружен задержанный или нет, ведь только что армию обвинили в том, что она задерживает невооруженных? Армию осуждают за то, что она не предоставила задержанным кров, что вряд ли возможно в условиях боя. Апеллируя к западной аудитории, авторы отчета подчеркивают, что задержанных держали на открытом воздухе в январе. Однако в Газе в это время года вполне комфортная погода. В отчете даже утверждается, что задержанным не давали воду; но как же тогда они выжили?
Комиссия придерживается крайне расширительного определения понятия военного преступления. Таковым объявляется любое нарушение любого высоконравственного принципа, прописанного либо в Женевских соглашениях, либо вообще существующих только в умах членов комиссии. Просто нарушений и ошибок нет, кругом и всюду – исключительно военные преступления, хотя речь может идти о пустяках вроде неуважительного отношения к задержанным (стр. 20). При таком невероятно высоком стандарте любая армия мира становится шайкой отъявленных военных преступников.
Комиссия уличает Израиль в непроведении надлежащих правовых процедур по отношению к тем задержанным, которые были отпущены после допросов, а также в их произвольном задержании. На самом деле во время войны совершенно невозможно исключить аресты подозрительных лиц. Если осуществлять по отношению к ним все правовые процедуры, это только продлит их задержание. Скажем, абсолютно невозможно найти государственных адвокатов для сотен одновременно задержанных палестинцев. Правильнее будет просто допросить их и быстрее освободить, что и делали израильские следователи. Во время войны правовые процедуры невозможны, вместо них оккупационные силы вводят военные трибуналы.
Авторы отчета делают утверждения, однозначно не соответствующие действительности, что легко проверяется. «Нехватка топлива для электрогенераторов отрицательно сказалась на работе больниц, водоснабжении жилья и обслуживании канализации» (стр. 22). Электрогенераторы Газы работали на полную мощность почти все время операции с очень короткими перерывами, и все это время Израиль поставлял на территорию противника электричество по электрораспределительной сети только с незначительным снижением напряжения в ночное время.
Больницы якобы из-за нехватки топлива не переставали работать ни на минуту, даже частично. Отчет это косвенно признает в расплывчатой формулировке «отрицательно сказалась».
Вся вина за недоказанные перебои с топливом возлагается почему-то на Израиль, а не на Египет, который через свой участок границы с Газой не поставил ей вообще ни грамма топлива. Существенных перебоев с водоснабжением не было, Израиль не прекращал поставлять воду с давлением, достаточным для типичных построек Газы в два-три этажа, не требующих водяного насоса. Отчет в целом признает, что в Газе почти нет установок по очистке сточных вод, так что у правительства ХАМАСа никак не могло закончиться топливо даже для двух имеющихся установок.
Отчет обвиняет Израиль в оккупации Газы, при этом данное обвинение выводится из факта оккупации Западного берега. Однако оккупация части территории противника не тождественна оккупации всей его территории. Общепризнанно, что в ходе Второй мировой войны Германия оккупировала часть Франции, однако другая ее часть, контролируемая правительством Виши, оставалась независимой. Подобным образом, Израиль не может обвиняться в оккупации Газы в силу того только факта, что он якобы оккупирует Западный берег.
Комиссия обвиняет Израиль в росте безработицы в Газе. Во-первых, если брать рассматриваемый комиссией период перемирия, то в течение него уровень безработицы в Газе оставался стабильным. Во-вторых, год назад безработица в Газе увеличилась по той причине, что Израиль заблокировал импорт из Газы товаров и рабочей силы, – однако он имеет на это полное право как суверенное государство. Таким образом, нужно говорить не о том, что Израиль вызвал в Газе безработицу, а о том, что он отменил трудовые льготы, которые ранее предоставлял жителям Газы.
Израиль обвиняется чуть ли не в осознанном отравлении палестинцев. «80% воды, поставляемой в Газу, не соответствовало требованиям ВОЗ к питьевой воде», – говорится в отчете (стр. 22). Лишь внимательный читатель заметит, что поставляемая вода и не должна быть питьевой. В Газу Израиль доставляет воду самого высокого качества из Кинерета, тогда как сами евреи потребляют опресненную воду. Но естественно, что жителей Газы никто не освобождал от необходимости кипятить водопроводную воду перед потреблением, здесь Газа ничем не отличается от любого другого города мира.
Сам выбор слов граничит со средневековыми мифами о кровавых жертвоприношениях. Авторы комиссии страстно повествуют: «Израильтяне атаковали больницы и машины скорой помощи» (стр. 23). В воображении читателя тут же предстают кровожадные евреи, расстреливающие несчастных больных палестинцев, безжалостно бомбящие «скорые помощи» с красными крестами. В действительности подобные случаи были единичными, и они всегда основывались на надежных разведданных. В отчете даже не упоминается, что ХАМАС открыто хвастался, что он транспортирует бойцов и оружие в машинах с изображением красных крестов и полумесяцев и принадлежащих БАПОР.
Члены комиссии ничуть не боятся придумывать истории на ровном месте. С «озабоченностью» они пишут о «долговременном вреде для здоровья» от белого фосфора, хотя науке о нем ничего не известно (стр. 23).
В отчете Голдстоуна утверждается, что Израиль разрушил в Газе 280 школ и детских садов, а общее число разрушенных зданий составило 3354. Довольно странно, что школы и детские сады составляют 9% от общей численности городских построек. Число 280 было некритически заимствовано из источников ХАМАСа, который посчитал гипотетические и никому не известные мини-детсады в частных домах. Статистика в 3354 разрушенных здания противоречит другому факту: уже в феврале ХАМАС выплатил компенсацию владельцам всех разрушенных зданий, и она составила всего 12 млн. долларов.
В отчете упоминается, что женщинам в Газе устроиться на работу сложнее, чем мужчинам (стр. 24). Хотя Израиль не обвиняется в этом напрямую, по контексту складывается впечатление, что виноват в этом именно он.
Отчет признает, что во время войны Израиль увеличил ввоз в Газу гуманитарных грузов, однако это увеличение, по словам авторов, незначительно (стр. 24). Но как же тогда населению Газы удается уже много лет жить на гораздо меньшие объемы помощи? Здесь все дело в термине «незначительный». Отчет вменяет армии в обязанность помогать населению оккупированной территории, что Израиль действительно делал. Но эта помощь означает лишь устранение угрозы для жизни, но никак не обеспечение комфортных и приятных условий жизни. Поскольку жители Газы не умирают от нехватки продуктов питания или основных медикаментов, помощь Израиля населению была совершенно адекватной.
Комиссия Голдстоуна не стесняется обвинять Израиль не в чем ином, как в преступлениях против человечества вроде тех, что имели место в нацистской Германии и Судане (стр. 24). Такие преступления включают «деяния, лишающие палестинцев в Секторе Газа средств к существованию, трудоустройства, жилья, воды, свободы передвижения и права покидать свою собственную страну и въезжать в нее, а также ограничивающие их доступ к правосудию и судебной защите». Нужно совершенно лишиться здравого смысла, чтобы объявить подобные пустяковые и кратковременные нарушения преступлением против человечества. Впрочем, эти обвинения неверны и по существу. Население Газы вот уже 60 лет живет не собственным трудом, а исключительно на пособия ООН по линии БАПОР, и во время войны Израиль не мешал этим поставкам. На разрушенных заводах работало очень незначительное число жителей Газы. Зато израильтяне, эти якобы преступники, бесплатно поставляют Газе всю ее воду. Жители Газы свободны покидать страну через египетскую границу – что они и делают. Израиль, как любое суверенное государство, не обязан выдавать иностранцам транзитные визы. Задержанные жители вражеской территории нигде и никогда не имели свободный доступ к государственным судам, особенно если их задержали не надолго.
Комиссия подчеркнуто проводит знак равенства между ЦАХАЛом и ХАМАСом, называя их, соответственно, «вооруженными силами» и «вооруженной группой» (стр. 25). Вроде бы ратуя за улучшение условий содержания Гилада Шалита, комиссия называет его не жертвой похитителей, а военнопленным. ХАМАСу это только выгодно, поскольку таким образом он легитимизируется как официальная армия государства, имеющая право захватывать и удерживать военнопленных.
Говоря о ХАМАСе, комиссия всячески избегает термина «военные преступления» (стр. 26). Массовое убийство членов ФАТХа бойцами ХАМАСа называется просто «серьезным нарушением прав человека». Когда отчет описывает убийство преступников, сбежавших из взорванных тюрем, он тут же, словно извиняясь, спешит привести смягчающее обстоятельство: некоторые из убитых были наркоторговцами.
Хотя комиссия получила полномочия исследовать конфликт в Газе, она почему-то очень большое внимание уделяет Западному берегу. В отчете озвучивается явная ложь: во время операции в Газе бойцы ЦАХАЛа будто бы расстреливали демонстрации протеста на Западном берегу (стр. 27). На самом деле на Западном берегу почти не было никаких протестов, частично из-за неприязни западнобережцев к своим собратьям из Газы, частично благодаря усилиям фатховской полиции. Отчет снова навешивает на евреев ярлык смертоубийц, говоря о неких снайперах, которые вели огонь по демонстрантам. В отчете также утверждается, что израильское правительство не занимается расследованием гибели палестинцев от рук «поселенцев и сил безопасности», тогда как на самом деле все обстоит ровно наоборот: правительство возбуждает дела после каждого подобного инцидента, причем даже если у него нет жертв.
Комиссия крайне произвольно обращается с термином «задержание»: она утверждает, что за последние несколько лет Израиль задержал 700 тысяч (!) палестинцев (стр. 27). Видимо, члены комиссии приплюсовали к этой цифре все, что только можно, вплоть до общения пограничников с палестинцами на таможне, но даже в этом случае она сильно завышена. Заключенных террористов в израильских тюрьмах комиссия называет политзаключенными – явный камень в огород Израиля, который предпочитает именовать их «заключенными в связи с безопасностью».
Отчет осуждает Израиль за аресты чиновников ХАМАСа (стр. 28), хотя связь с террористами считается преступлением в любой западной стране. Комиссия же считает, что члены ХАМАСа были арестованы за их «политические убеждения».
Судя по отчету Голдстоуна, Израиль просто какой-то корень всех зол. Израиль ограничивает свободу передвижения Палестинцев посредством разделительной стены (стр. 29). На самом деле это Израиль решил отгородить себя от Палестины: любое государство имеет полное право отгородиться от своих соседей. Но Израиль обвиняется еще и в том, что выписывает палестинцам удостоверения для въезда на территорию еврейского государства. Отчет обвиняет Израиль в выдаче палестинцам трудовых разрешений; по мнению его авторов, Израиль должен предоставлять гражданам враждебного государства право работать на своей территории без всяких ограничений. В числе других «запретительных мер» отчет приводит закон о воссоединении семей, не позволяющий израильским арабам привезти в Израиль неограниченное число своих родственников из стран, находящихся в состоянии войны с Израилем. Комиссия предъявляет Израилю куда более жесткие требования, чем даже саудовская мирная инициатива, требующая от Израиля предоставить палестинским беженцам право на возвращение, – вопрос, никак не связанный с задачами отчета.
Некоторые обвинения словно списаны с палестинской пропаганды: «Палестинцы лишены доступа к районам, экспроприированным под строительство Стены и ее инфраструктуры, а также под поселения, буферные зоны, военные и военно-тренировочные базы». Естественно, жить прямо на стене нельзя, зато часто арабы живут в нескольких метрах от нее. Районы вовсе не экспроприированы, но за исключением нескольких спорных участков принадлежат Израилю. Что касается буферных зон, то к ним равно запрещен доступ и арабам, и евреям, и всем остальным – это свойство всех буферных зон повсюду в мире. Комиссия даже не пытается проверить очевидные нестыковки: в пределах Зеленой линии у Израиля вообще нет крупных военных и тренировочных баз. Авторы отчета просто исходят из предпосылки, что все поселения построены на экспроприированной земле и потому должны быть ликвидированы. На самом деле почти все поселения созданы на пустой земле, не принадлежащей никому.
Комиссия не стесняется делать утверждения, ложность которых легко проверяется: «Во время операции в Газе и после нее Израиль укрепил свои позиции на Западном берегу, все чаще экспроприируя имущество, разрушая дома и выписывая приказы на разрушение домов, выдавая разрешения на строительство домов в поселениях, эксплуатируя природные ресурсы Западного берега» (стр. 29). На самом деле за этот период на Западном берегу не было экспроприировано ни пяди земли, не выдано ни одного разрешения на строительство в поселениях, разрушений домов почти не было, а достойных эксплуатации природных ресурсов на Западном берегу просто нет.
В отчете озвучиваются самые невероятные палестинские фантазии, например, что израильтяне планируют построить на Западном берегу 73 тысячи домов (стр. 30). Если бы члены комиссии потрудились взять калькулятор и произвести несложные подсчеты, они бы увидели, что это означало бы удвоение всего жилого фонда Западного берега, что совершенно абсурдно ввиду ежегодного роста поселений на ничтожные 0,2%. В отчете утверждается, что «строительство 15 тысяч домов уже одобрено», – явная и легко проверяемая ложь.
Комиссия Голдстоуна принижает страдания израильтян и оправдывает ракетные обстрелы из Газы. На 31-й странице мы читаем, что число пострадавших израильтян составляет всего чуть более 1000 раненых, хотя официальные данные гораздо выше. Более того, «918 из них были ранены уже в ходе израильской военной операции в Газе». Что это, если не попытка оправдать террористов?
Комиссии удается представить в благоприятном для палестинцев свете даже тот факт, что из Газы по Израилю были выпущены тысячи ракет (стр. 33). В этом случае евреи виновны в том, что не оснастили бомбоубежищами нелегальные бедуинские лагеря, которыми усыпана пустыня Негев. Комиссию не интересует, что бедуины живут далеко от прибрежных районов, откуда ракетные бригады ведут огонь по Сдероту, Ашдоду и Ашкелону. На практике из 8000 ракет в бедуинские районы упало лишь несколько штук.
Комиссия не боится жонглировать статистикой. На 34-й странице отчета она обвиняет Израиль в расизме на следующем основании: «Из числа протестующих, представших перед израильскими судами, предварительному задержанию подвергались в основном палестинские израильтяне». Однако парой абзацев выше в отчете говорится, что в израильских демонстрациях протеста против войны в Газе принимали участие преимущественно израильские арабы. Естественно, среди задержанных во время демонстраций арабов тоже было много. Защищая право арабов на мирные собрания, комиссия закрывает глаза на тот факт, что многие протесты были далеко не мирными, что это были откровенные, агрессивные бунты.
Понимая, что израильское правительство может провести собственное расследование и уклониться от разбирательства в Гааге, комиссия наносит упреждающий удар по всей израильской судебной системе, которая «не соответствует международно признанным принципам беспристрастности и оперативности расследований» (стр. 36). Увы, любое государство неизбежно пристрастно к собственным солдатам, и комиссия не предлагает никакого решения этой проблемы. Что до оперативности, то буквально в предыдущем абзаце отчет осуждает собственное расследование ЦАХАЛа как слишком быстрое, потому что оно длилось всего две недели.
Заявляя, что «в целом израильской системе [правосудия] присущи дискриминационные черты, делающие поиск правосудия для палестинских жертв крайне сложным», комиссия молчит о том, что у израильских жертв палестинского терроризма тоже мало шансов засудить ХАМАС в судах Газы.
Говоря о компенсациях, отчет Голдстоуна обсуждает только те из них, что Израиль должен палестинцам. По мнению авторов отчета, тысячи евреев – жертв палестинского терроризма никаких компенсаций не заслуживают. |
